Марат Удовиченко и Михаил Попов. Обсуждение восемнадцатого тома Полного собрания сочинений В.И.Ленина

НАУЧНАЯ ОСНОВА ПРОГРЕССИВНОЙ ПОЗИЦИИ

— Здравствуйте, Михаил Васильевич!

— Здравствуйте, Марат Сергеевич!

— Можете сказать в двух словах, как можно связать Чехова и материализм?

— Могу, поскольку знаю советы Чехова о том, как писать хорошие рассказы. Начали вы писать, сначала, как правило, не идёт, а потом вдруг пошло, и вот вы пишете-пишете и никак не можете закончить. Но вам же надо рассказ, а не повесть! Часто получается затянутое начало и тоскливый долгий финал. Чехов советовал делать так: отрежьте начало и финал и можете печатать. Останется самое интересное. Можно этот совет Чехова применить к пониманию того, как из идеализма Гегеля можно получить материализм. У Гегеля всё очень подробно и тщательно описано. Начало как неразвитый результат и результат как развёрнутое начало. Вначале у него абсолютная идея. И эта идея у идеалиста Гегеля доходит до материи. А дальше идёт, как у всех материалистов. Материя развивается до человека, как высшей формы её организации, обладающей сознанием. А человек, руководствуясь сознанием и своими интересами, преобразует материальный мир. А, значит, он преобразует ту самую абсолютную идею, которая сначала была взята как простая. Тут она уже как результат. Мы снова приходим к абсолютной идее, но как к развёрнутой идее. Вначале у нас был неразвитый результат, а теперь развёрнутый. Получилась система объективного идеализма, которая в своей внутренней части содержит материализм. Мы отбрасываем начало (до материи), конец (про абсолютную идею) и получаем материализм, отбрасывая идеалистическую шелуху.

Вот так Маркс и Энгельс превратились из объективных идеалистов в последовательных диалектических материалистов.

— Я спросил, потому что том 18 называется “Материализм и эмпириокритицизм”. Весь том посвящён этой работе.

— Человеческое познание не идёт прямым путём, оно идёт путём борьбы противоположностей.

— Перед этой работой Ленин написал 10 вопросов референту. Это очень интересно, их можно взять на вооружение.

— Наводящие вопросы.

— Манипулятивные.

— Смотря на что наводят эти вопросы: могут на истину, а могут на ложь. Ленин занимался тем, чтобы человек мог дать правильный ответ на вопросы. Облегчить выяснение вопросов, в которых человек ещё не разобрался. Преподавательский приём. В философии с чего всё начинается?

— С вопроса.

— Какого? Основной вопрос философии: что первично, материя или сознание? Ленин прекрасно осознаёт процесс перехода человека от лжи к истине от непонимания к пониманию.

— А как люди потом опять переходят от понимания к непониманию?

— Это те, кто пятится назад. Ленин таких везде клеймит. Иногда бывает, что за истину надо сражаться. Поэтому есть слабые люди, которые эту истину из рук выпускают. Как в 1914 году социалисты в Европе вдруг начали голосовать за военные кредиты. Какие же они социалисты?

— “Целый ряд писателей, желающих быть марксистами, предприняли у нас в текущем году настоящий поход против философии марксизма…

Энгельсовская диалектика есть «мистика», – говорит Берман. Взгляды Энгельса «устарели», – мимоходом, как нечто само собою разумеющееся, бросает Базаров, – материализм оказывается опровергнутым нашими смелыми воинами, которые гордо ссылаются на «современную теорию познания», на «новейшую философию» (или «новейший позитивизм»), на «философию современного естествознания» или даже «философию естествознания XX века»”.

— Сейчас масса так называемых левых, которые на самом деле давно уже не левые, перешли на позиции правых, одиночки, которые не принадлежат к действительно марксистской или пролетарской партии, а строят из себя учителей. Научить они ничему не могут, потому что никакой стройной системы у них в головах нет.

— И Ленин пишет, что ладно бы они говорили от своего имени, а ведь они говорят от имени марксизма и тем самым вводят в заблуждение людей, интересующихся этими вопросами. И я так понимаю, что это стало одной из мотиваций написания данной работы.

— Не просто одной из мотиваций, это было просто необходимо! Начался отлив революции, и люди, которые смело шли вперёд, вдруг пустились в искания: как бы иначе поставить теперь вопрос, чтобы уже не надо было бороться? Появились всякие реакционные точки зрения, которые Ленин и разбивает в этой книге.

— Про Беркли Ленин пишет: “Таково содержание первого параграфа сочинения Беркли. Нам надо запомнить, что в основу своей философии он кладет «твердое, мягкое, теплое, холодное, цвета, вкусы, запахи» и т. д. Для Беркли вещи суть «собрания идей», причём под этим последним словом он разумеет как раз вышеперечисленные, скажем, качества или ощущения, а не отвлечённые мысли.

Беркли говорит дальше, что помимо этих «идей или объектов познания» существует то, что воспринимает их, – «ум, дух, душа или я». Само собою разумеется, – заключает философ, – что «идеи» не могут существовать вне ума, воспринимающего их”.

— Ленин видит, что массу людей, вроде бы преданных рабочему классу, вдруг как подменили. Как только наступили годы реакции, они начали всё переделывать, перелопачивать, отказываться от материализма.

— Можно называть таких людей стихийными материалистами?

— Поверхностные они, а не стихийные. Наступил такой момент, когда, куда ни глянь, бывшие однопартийцы перекрасились. И как с этим бороться? Не брать всяких путаников, а найти наиболее последовательные выражения, которые он и нашёл у Беркли. Беркли субъективный идеалист: раз всё приходит ко мне через мои органы чувств, то можно считать, что есть только я. Логически такая позиция неопровержима. Поэтому Ленин решил рассмотреть эти вопросы.

Есть, скажем, Спиноза, который придумал такую теорию: есть идея, и она же и материя. Вам кажется, что вот этот стол — нечто материальное. А он и божественное, бог в виде стола.

— Поэтому и говорят, что веру нельзя опровергнуть.

— Её и не надо опровергать. С верующими мы не воюем. Ленин никогда не воевал с верующими. Как вы освободите человека от веры? Лекции ему будете читать? Он начнёт бороться и сам освободится от веры. У него появится вера в свои силы. А не в какие-то сверхъестественные.

— Это больше от страха.

— От страха или от незнания. Но это не идеалисты. То есть ясно, что позиция у верующих идеалистическая, но они не учёные-идеалисты. Они не хотят придать этому форму знания.

— “Отрицая «абсолютное» существование объектов, т. е. существование вещей вне человеческого познания, Беркли прямо излагает воззрения своих врагов таким образом, что они-де признают «вещь в себе»”.

— Я студентам объясняю эту позицию Беркли. Вот вы сидите на лекции передо мной и думаете, что вы есть. А вас нет, вы только у меня в голове. Вы приметесь доказывать, что вы есть, но это вы у меня в голове доказываете, что вы есть. Есть только я. Все ваши доказательства это лишь образы в моей голове и в органах чувств.

— Далее Ленин подводит к тому, что Беркли идеалист.

— Да, он последовательный идеалист. И он не делает грубых ошибок. А есть все эти базаровы, богдановы и прочие, которые болтаются, никакой позиции не заняли; против них и направлена книга. Опасность в том, что они претендуют на роль учителей рабочего класса. Сколько таких людей было и в советское время! Они сидели на партийных и государственных должностях, в головах у них каша, они не знают, что такое социализм, коммунизм, не понимают значения диктатуры пролетариата, не знают, что такое классы, революция… А если что-то знают, то лишь какие-то обрывки. Поэтому Ленин разбирается с Беркли, а дальше ловит своих противников на смешении осколков идеализма и материализма. Таким людям не то что учить, но, вероятно, и учиться уже бесполезно. Раз к такому возрасту у них в голове жуткая каша образовалась, то ничего толкового из них выйти не может. Единственное —- становитесь последовательными материалистами (тогда мы с вами будем работать), либо последовательными идеалистами (тогда нам с вами не по пути). А путаников надо выметать, как мусор.

— “Основное отличие между ними Энгельс, принимающий во внимание гораздо более развитые, разнообразные и богатые содержанием теории обоих направлений, чем Фрейзер, видит в том, что для материалистов природа есть первичное, а дух вторичное, а для идеалистов наоборот”.

Эту мысль Ленин тут по разному обыгрывает.

— Что первично — материя или идея, сознание? Если сознание первично, то это идеализм. Если материя — материализм. А сейчас появились новые путаники, которые говорят: сознание определяет бытие или бытие определяет сознание? Это не основной вопрос философии. Бытие наше сознание не определяет. Моё бытие не определяет моё сознание. В тезисах о Фейербахе Маркс говорит, что человек есть продукт обстоятельств и воспитания. Если обстоятельства бывают вполне материальными, то воспитание — во многом духовная вещь. Кто на него повлиял, кто объяснил ключевые вещи. Если у человека положение мелкобуржуазного интеллигента, это не значит, что он не может стоять на позициях защиты интересов рабочего класса.

— “«Новейшие» махисты не привели против материалистов ни одного, буквально ни единого довода, которого бы не было у епископа Беркли”.

— Ленин сводит все позиции этих путаников к тому, что уже было у Беркли. Ничего нового они не придумали.

— Первая часть первой главы называется “Ощущения и комплексы ощущений”.

“«Задача науки, писал Мах в 1872 году, может состоять лишь в следующем: 1. Исследовать законы связи между представлениями (психология). 2. Открывать законы связи между ощущениями (физика). 3. Разъяснять законы связи между ощущениями и представлениями (психофизика)». Это – вполне ясно.

Предмет физики – связь между ощущениями, а не между вещами или телами, образом которых являются наши ощущения. И в 1883 году в своей «Механике» Мах повторяет ту же мысль: «Ощущения – не «символы вещей». Скорее «вещь» есть мысленный символ для комплекса ощущений, обладающего относительной устойчивостью”.

То есть сначала задача науки сформулирована адекватно, а потом такой странный выверт.

— Задача науки — познать объективный мир.

— “Раскрываем первый параграф «Анти-Дюринга» и читаем: «... вещи и их мысленные отображения...» **. Или первый параграф философского отдела: «Откуда берёт мышление эти принципы?» (речь идет об основных принципах всякого знания). «Из себя самого? Нет... Формы бытия мышление никогда не может почерпать и выводить из себя самого, а только из внешнего мира... Принципы — не исходный пункт исследования» (как выходит у Дюринга, желающего быть материалистом, но не умеющего последовательно проводить материализм)”.

Вот тут, как Вы и говорите, хочет, но не может.

— Некоторые вопрошают: чем отличается социализм от коммунизма? Это неверно сформулированный вопрос, социализм это и есть коммунизм, только неразвитый. Говорят: социализм это распределение по труду, а коммунизм — распределение по потребностям.

— Придумывают всякие отличия.

— Главная придумка, что социализм это распределение. То есть вопрос о производстве они оставляют в стороне. Важнейшим считают, как мы разделим то, что кто-то другой создал. Да это вообще десятое дело! Вопрос о распределении – это самая вульгарная постановка вопроса о формации. Социализм от коммунизма отличается степенью развитости производства. Если коммунизм избавился от родимых пятен капитализма, значит, он в высшей своей фазе, а если нет, то в низшей. Низшая фаза и называется социализмом, так сложилось.

— “… Не природа, не человечество сообразуется с принципами, а, наоборот, принципы верны лишь постольку, поскольку они соответствуют природе и истории”.

— Принципы классовой борьбы выводятся из истории классовой борьбы, а не классовая борьбы из принципов!

— Далее Ленин говорит о том, что эти недоученные философы не имеют никакой оригинальной мысли, а только совершают плагиат с Беркли.

— Вот эти философские путаники, которые не идеалисты и не материалисты, оказывают людям медвежью услугу. Вспомните басню про медведя и мужика. На мужика села муха, а медведь из любви к мужику взял булыжник и ударил по мухе. Убил муху, заодно убил и мужика. Потому что он был непоследовательный, не отличал муху от мужика, не понимал моментов движения материи.

— “Материализм в полном согласии с естествознанием берет за первичное данное материю, считая вторичным сознание, мышление, ощущение, ибо в ясно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами материи…

Махизм стоит на противоположной, идеалистической, точке зрения и сразу приводит к бессмыслице, ибо, во-1-х, за первичное берется ощущение вопреки тому, что оно связано лишь с определёнными процессами в определённым образом организованной материи; а, во-2-х, основная посылка, что тела суть комплексы ощущений, нарушается предположением о существовании других живых существ и вообще других «комплексов», кроме данного великого Я”.

Далее Ленин говорит о том, что эти глюки, которые проповедует Мах, уже были опровергнуты Беркли. То есть Беркли показал, что из таких непоследовательных суждений нельзя построить ничего, кроме солипсизма.

— Да, а солипсизм – это такое учение, которое говорит о том, что есть только я и мои ощущения.

— “И про взгляды материалистов: “Не в том состоят эти взгляды, чтобы выводить ощущение из движения материи или сводить к движению материи, а в том, что ощущение признаётся одним из свойств движущейся материи.

Итак, ощущение существует без «субстанции», т. е. мысль существует без мозга! Неужели есть в самом деле философы, способные защищать эту безмозглую философию? Есть. В числе их профессор Рихард Авенариус”.

— Поэтому Ленин часто говорит, что казённые профессора – это лакеи поповщины.

— “Софизм идеалистической философии состоит в том, что ощущение принимается не за связь сознания с внешним миром, а за перегородку, стену, отделяющую сознание от внешнего мира, не за образ соответствующего ощущению внешнего явления, а за «единственно сущее»”.

— Это кашеобразное течение, конечно, не могло исчезнуть.

— Каша вечна!

— Она была горячая, а потом остыла. Эти обрывки умерших течений распространены и в современной науке. Например, есть такое направление в современной философии — герменевтика. Красиво звучит. Это искусство понимания.

— А просто понимать нельзя?

— Если это выразить в понятиях, как у Гегеля получится, то это уже старо, по их мнению. А тут «искусство»!

— За это можно деньги брать!

— Да. И берут. А философия это не искусство. Гегель говорит о трёх способах постижения мира: религиозный (фантастический), через образы (художественный) и научный, то есть в понятиях. А тут придумали искусство понимания, то есть смешали. У нас в Петербургском университете есть разные факультеты, например, факультет наук и искусств. Деканом его является известный вам Кудрин. Он был моим дипломником. А есть ещё факультет искусств, который возглавляет Гергиев. А наук и искусств – это такая каша.

— Второй параграф этой главы про открытие элементов мира и что Авенариус не открыл ничего нового, а просто переопределил слово. Далее Ленин подробно разбирается с цитатами этих деятелей.

“... Мах заявляет там: «нет никакой трудности построить всякий физический элемент из ощущений, т. е. психических элементов»”.

Я теперь понял, почему у нас такое правительство — они все солипсисты. Они приняли программу, приняли планы…

— Нет у них планов! Планами являются директивные документы, которые проходят через соответствующий орган, например через Думу. Если не прошёл, значит это никакой не закон, а раз не закон, то никто и не обязан его выполнять. Можно спросить, какие у вас планы? А у меня вот такие и такие. И всё. Я наших планов люблю громадьё.

— Следующий параграф про принципиальную координацию. Это другой выверт про то, что всегда есть полное соответствие моего я и моего не я.

— Принципиально — от слова принцип, а принцип вырабатывается человеком.

— А они придумали! Взяли с потолка.

— А принципиальная координация однозначно выходит из головы, это и есть идеалистический выверт.

— “Я называется при этом центральным членом координации, среда — противочленом”.

— Если это всё у него в голове, то никакой среды нет. Это только комплекс ощущений. То есть Ленин разбивает их не утверждением, что это неверно. Он говорит, что если стали на какую-то позицию (хоть материалистическую, хоть идеалистическую), то будьте последовательны. Ощущения в вашей голове никак нельзя путать с принципами. Кто координирует свои ощущения? Это ощущения координируют вас, а не вы свои ощущения!

Некоторые ссылаются на китайские инь и янь. Но диалектику наши китайские товарищи всё равно изучают через Гегеля, а не потому, что у них есть инь и янь. Наряду с противоположностями, есть их единство. А единство означает, что каждая сторона сама есть противоположность. Поэтому вначале единство противоположных сторон, а потом говорится — единство противоположностей. Они переходят одно в другое. И при этом они находятся в состоянии борьбы, а не в состоянии разделения единого целого на два кусочка.

— “«Наивный реализм» всякого здорового человека, не побывавшего в сумасшедшем доме или в науке у философов идеалистов, состоит в том, что вещи, среда, мир существуют независимо от нашего ощущения, от нашего сознания, от нашего Я и от человека вообще…

Наши ощущения, наше сознание есть лишь образ внешнего мира, и понятно само собою, что отображение не может существовать без отображаемого, но отображаемое существует независимо от отображающего. «Наивное» убеждение человечества сознательно кладется материализмом в основу его теории познания”.

Следующий параграф этой главы “Существовала ли природа до человека?”

“Органическая материя есть явление позднейшее, плод продолжительного развития. Значит, не было ощущающей материи, не было никаких «комплексов ощущений», никакого Я, будто бы «неразрывно» связанного со средой, по учению Авенариуса. Материя есть первичное, мысль, сознание, ощущение – продукт очень высокого развития. Такова материалистическая теория познания, на которой стихийно стоит естествознание”.

— Возвращаемся снова к связи между материей и идеей. Есть материя, она развивается через различные формы до человека. Человек — общественное, говорящее, трудящееся и разумное животное. Человек осознаёт себя и весь мир, и тем самым, материя приходит к осознанию самой себя.

— И поскольку Авенариус утверждает, что природы до человека не было, Ленин говорит: “Теория Авенариуса 1876 года есть теория мысли без мозга”.

— То есть безмозглая теория.

— Далее ещё более феноменальный вопрос: мыслит ли человек при помощи мозга?

“Для мыши сильнее кошки зверя нет. Для русских махистов сильнее Плеханова материалиста нет. Неужели в самом деле только Плеханов, или впервые Плеханов, выставил тот материалистический тезис, что сознание есть внутреннее состояние материи?..

Авенариус не только спорит против материалистического тезиса, но создает целую «теорию» опровержения именно этого тезиса. «Наш мозг, говорит Авенариус в «Человеческом понятии о мире», не есть обиталище, седалище, созидатель, не есть инструмент или орган, носитель или субстрат и т. д. мышления». «Мышление не есть обитатель или повелитель, половина или сторона и т. д., но и не продукт и даже не физиологическая функция или даже состояние вообще мозга»”.

У меня уже мозги заплелись.

— Ну, у человека мозг — не в голове! Что тут скажешь…

— Профессор Савельев говорит, что половина нашего мозга находится не в голове. Может действительно многие думают той, другой частью мозга.

— Вот профессор Савельев той частью мозга и думает. Я смотрел с отвращением то, что говорит Савельев, и когда он сказал, что у Ленина был такой мозг, благодаря которому он расстреливал, устроил кровавую бойню, стало понятно, что Савельев негодяй, который представляет свои гнусные концепции в виде какой-то науки.

— Но такая шутливая подача информации играет на руку идее о том, что сознание как бы вкладывается в мозг.

— Кто так считает?

— Авенариус, махисты. “«Это вкладывание (Hineinverlegung) видимого и т. д. в человека и есть то, что мы называем интроекцией»”.

То есть это переход напрямую к божественному.

— Конечно. Кто ещё может вложить? Или бог, или учитель, или научный руководитель. Согласны? “Вкладывают знания”, так говорят. Только не надо думать, что это нечто предметное, которое кладут в черепную коробку.

— И Ленин говорит, что новыми словечками только запутывают читателя.

— Есть такая концепция – герменевтика, которая гласит, что всё есть тексты. Смотрите на потолок — это текст, смотрите на меня — это текст. Это всё символы и знаки. И я вот думал, как материалистически объяснить эту теорию? Сидит человек в библиотеке среди массы книг, и так он уже устал от слов и букв, что всё у него превращается в тексты, в знаки: такой знак — стол, такой знак — стул, такой знак — мозг… А в результате всё сводится всё равно к эмпириосимволистам, эмпириомонистам, но это новое современное издание.

— У меня в студенчестве был товарищ, как-то в общаге он всю ночь играл в компьютерные игры. А наутро, когда я проснулся, обнаружил сидящим его без движения и смотрящим в одну точку. Говорит, у меня в глазах всё в клеточку, надо пойти поспать всё-таки.

— Но вот он сделал правильный вывод, что всё-таки надо поспать. Это мне напомнило анекдот, когда один выбирает себе работника и спрашивает у первого:
— Сколько ты можешь выпить?
— Не знаю…
Спрашивает второго:
— А ты сколько сможешь выпить?
— Ведро!
— Беру второго! Он знает меру.

— Ленин тут не раз удивляется, что учёный может быть выдающимся физиком, но совершенно никаким философом.

— Конечно, им бывает трудно. В философии столько каши! Люди из физики или химии, решившие познать философию, читают, как правило, современные книги. А там всякая галиматья, они ни до Гегеля не доходят, ни до Маркса, ни до Ленина, ни до Энгельса. Поэтому в голове у них по их науке (физике, химии и т. д.) всё разложено по полочкам, а по философии оказывается каша.

— Вторая глава. “Теория познания эмпириокритицизма и диалектического материализма”. Первый параграф “Вещь в себе”.

“«Вещь в себе» – настоящая bete noire Богданова и Валентинова, Базарова и Чернова, Бермана и Юшкевича. Нет таких «крепких» слов, которых бы они ни посылали по её адресу, нет таких насмешек, которыми бы они ни осыпали её…

Материализм берёт природу за первичное, дух за вторичное, на первое место ставит бытие, на второе — мышление. Идеализм поступает обратно. Это коренное различие «двух больших лагерей», на которые делятся философы «различных школ» идеализма и материализма, Энгельс ставит во главу угла, прямо обвиняя в «путанице» тех, кто в ином смысле употребляет выражения идеализм и материализм.

«Высший вопрос всей философии», «великий коренной вопрос всей, в особенности новейшей, философии», — говорит Энгельс, — есть «вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе». Разделив философов на «два больших лагеря» по этому основному вопросу, Энгельс указывает, что «есть и другая сторона» основного философского вопроса, именно: «как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?»”

— Вопрос о вещи в себе в развёрнутом виде был поставлен Кантом. Кант считал, что мы видим вещь в себе, но не можем познать, какова она. Он много чего полезного сделал для науки того уровня, но с этим вопросом заложил вредный камень.

А Гегель очень быстро разделался с этим: вещь в себе — пустая неживая абстракция. Вещь, если есть, значит существует. Раз существует, она существует при определённых обстоятельствах и предпосылках, Вещь, если она существует, то на поверхности это явление, а у явления есть закон. Если же мы возьмём мир явлений, есть такие являющиеся факты, у которых есть основание, закон. То, что закономерно и на поверхности — это действительное. Например, учёных много, а действительных учёных мало, людей много, а порядочных — меньше. Есть у Гегеля неправильная предпосылка, но он из неё создал стройную теорию, которая подлежит материалистическому толкованию. А другие ничего не создали, потому что из каши дом не построишь.

— Ленин приводит выводы Энгельса: “...Отсюда вытекают три важных гносеологических вывода:

1) Существуют вещи независимо от нашего сознания, независимо от нашего ощущения, вне нас, ибо несомненно, что ализарин существовал вчера в каменноугольном дёгте, и так же несомненно, что мы вчера ничего не знали об этом существовании, никаких ощущений от этого ализарина не получали.

2) Решительно никакой принципиальной разницы между явлением и вещью в себе нет и быть не может. Различие есть просто между тем, что познано, и тем, что ещё не познано, а философские измышления насчёт особых граней между тем и другим, насчёт того, что вещь в себе находится «по ту сторону» явлений (Кант), или что можно и должно отгородиться какой-то философской перегородкой от вопроса о непознанном ещё в той или иной части, но существующем вне нас мире (Юм), — всё это пустой вздор, Schrulle, выверт, выдумка.

3) В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т. е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным”.

Следующий параграф “О трансцензусе”. Что такое трансцензус?

— Ценз — некая оценка, транс — как бы извне, на расстоянии. Люди, которым нечего сказать по существу, придумывают новые красивые термины. Ничего серьёзного за этим не стоит. Всё, что мы изучаем, от нас удалено, а раз удалено, можно считать, что “транс-”. Если я его оцениваю, значит цензирирую. Поэтому если я что-то изучаю и оцениваю, это моё действие можно назвать трансцензус. Переодев в иностранные слова, люди прячут смысл. Что такое “вещь в себе”? Если я не умею пользоваться каким-то изобретением, для меня это вещь в себе. Разобрался, научился — он уже перестал быть вещью в себе, а стал вещью для меня.

— Это как есть вкус лимона, а есть “со вкусом лимона”.

— Да. В советское время было очень вкусным какао. А потом из него удалили масло какао, а порошок оставили. Удалили то, что относится к сущности! Вышло нечто неприятное. Или шоколад: из него тоже удалили масло какао. Без него шоколад не тает во рту. А раз он не тает, это уже не шоколад. Это изделие. Посмотрите на состав шоколада: первым в списке идёт сахар, потом какао-порошок, но иногда бывает и масло какао. Если оно там есть, значит, шоколад будет вкусным. А если нет — дрянь. Ну, как так, шоколад сделан из сахара?

— «Единство мира состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания».

Это была цитата из Энгельса, которую приводит тут Ленин. Далее о Л. Фейербахе и И. Дицгене, о вещи в себе.

“Предметы наших представлений отличаются от наших представлений, вещь в себе отличается от вещи для нас, ибо последняя — только часть или одна сторона первой, как сам человек — лишь одна частичка отражаемой в его представлениях природы”.

— К Иосифу Дицгену Ленин вернётся потом в томе 29 в своих философских тетрадях. Это рабочий, кожевенник, немец, но работал у нас.

— В тех условиях рабочий смог понять логику?

— Мало того, самостоятельно пришёл, как пишет Ленин, к диалектическому материализму. Возможно, его диалектический материализм менее развит, чем у Маркса и Энгельса, но его позиция — позиция диалектического марксиста.

— “Всякая таинственная, мудреная, хитроумная разница между явлением и вещью в себе есть сплошной философский вздор. На деле каждый человек миллионы раз наблюдал простое и очевидное превращение «вещи в себе» в явление, «вещь для нас». Это превращение и есть познание”.

— Тому, кто изучал Гегеля, конечно, проще. Он понимает, что такое явление. И пара к явлению — закон. Закон является, а явление имеет свой закон. Все категории сферы сущности — парные. Если вы берёте существующее, то оно существует обязательно с основанием и с предпосылкой. А действительное имеет уже в явлении то, что закономерно. Поэтому действительных гораздо меньше, чем просто вещей.

— Следующий параграф “Существует ли объективная истина?”

“Тут смешаны явно два вопроса: 1) существует ли объективная истина, т. е. может ли в человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества? 2) Если да, то могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать её сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относительно?”

И тут много расхождений.

“«... Критерия объективной истины, – пишет Богданов несколько дальше, стр. IX, – в бельтовском смысле не существует, истина есть идеологическая форма – организующая форма человеческого опыта...».

Отрицание объективной истины Богдановым есть агностицизм и субъективизм.

Но этого мало. Если истина есть только организующая форма человеческого опыта, то, значит, истиной является и учение, скажем, католицизма”.

После этого предложения мне стало понятно, почему Ленин так эмоционально это всё критикует. Если этого не делать, то подобно Луначарскому можно договориться бог знает до чего…

— Это особенно интересно читать с учётом того, что писал Гегель в “Науке логики”. Истина — соответствие понятия объекту. То есть, если у вас нет соответствия, то нет истины.

— “Если же объективной истины нет, истина (в том числе и научная) есть лишь организующая форма человеческого опыта, то этим самым признается основная посылка поповщины, открывается дверь для неё, очищается место для «организующих форм» религиозного опыта”.

— Да, для этого существует Библия, церковь, разные писания. Причём, в разных религиях описывается всё по-разному. Куда хотите, туда и идите.

— Как я понял, объективная истина — своеобразный шлюз для понимания абсолютной истины.

— Нельзя говорить, что это шлюз. Это соответствие вашего отражения тому, что вы отражаете. Если мы говорим об истине, мы должны держать в голове пару — объект и наше сознание. Материю можно изучать бесконечно. С одной стороны, есть абсолютная возможность всё более полно познавать материю, а, с другой стороны, — любое познание всегда неполно, относительно по сравнению с абсолютной возможностью. То есть нельзя эту истину брать как нечто третье: мол, есть материя, есть сознание, а есть истина. Нет никакой истины отдельно от материи и сознания.

Кстати, у Гегеля есть ещё одна истина. Если, скажем, вы у себя в голове поставили определённую цель что-то создать и создали это, то это тоже истина. Созидательная истина. Соответствие задуманному того, что вы создали. Например, сплошь и рядом у нас очеловеченная природа.

— И бог тоже.

— Нет, это образ. А вот икона — да, очеловеченная природа. Там дерево, краска и т. д. Человек отражает природу и обладает способностью её преображать. И не только человек. Бобры строят плотины, кто-то роет норы, муравьи тащат на себе грузы, гораздо превышающие их собственный вес, когда строят себе муравейники и так далее.

— Да, надо ещё поискать тех, кто не преобразует природу…

— Нет, таких очень много. Хищники нападают и поедают. Ничего не преобразуют и не выращивают.

— Ленин показывает, что когда Богданов отрицает объективную истину, он автоматически отказывается и от абсолютной истины. Значит, он  становится на позиции агностицизма.

— Истина не существует как некий объект. Наше сознание отражает объект, поэтому объективная истина у нас в голове. Если голова правильно отражает, то истина объективная, а если неправильно, но истина необъективная, то есть не истина. Со временем человечество наращивает объём объективной истины, пополняя свои знания.

— Следующий параграф посвящён абсолютной и относительной истинам. Тут Ленин тоже хорошо проходится по Богданову.

“Если ты не можешь утверждать, что положение «Наполеон умер 5-го мая 1821 г.» ошибочно или неточно, то ты признаёшь его истинным. Если ты не утверждаешь, что оно могло бы быть опровергнуто в будущем, то ты признаешь эту истину вечной. Называть же возражением такие фразы, что истина есть «живая организующая форма опыта», – значит выдавать за философию простой набор слов”.

— Речь идёт о движении человеческого познания. Всякая картина познания в каждый момент содержит в себе абсолютную истину (но неполную) и возможность абсолютного познания. Можно познавать всё, а границы нашего познания расширяются вместе с развитием человечества. По природе наше познание абсолютно, а результат нашего познания всегда в какой-то мере относителен.

— “Для Богданова (как и для всех махистов) признание относительности наших знаний исключает самомалейшее допущение абсолютной истины. Для Энгельса из относительных истин складывается абсолютная истина”.

— Да, и черты этого абсолютного проступают всё лучше и лучше.

— “Итак, человеческое мышление по природе своей способно давать и даёт нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин”.

— Гегель говорит, что по мере движения системы знаний вперёд система расширяется, основание становится более прочным. Элементы этой системы тоже становятся более прочными. В научной системе они все связаны. Поэтому если речь идёт о познании объективной действительности, то это объективная истина. Истина становится всё более полной, она пополняется с каждым новым открытием в физике, химии, биологии и, других науках, каждая отраслевая наука вносит в эту картину свои штрихи.

— Далее Ленин разбирает релятивизм, что, на мой взгляд, тоже вариант механистического восприятия…

— Релятивизм это не просто механистическое. В диалектической системе всё связано, а если вырвать какой-то кусок и на этом стоять…

— Скелет.

— Да, например, только скелет. Есть мысль — относительная истина. Всё относительно. Так можно сказать про всё. И хотя можно познать всё, в каждый момент наша картина неполна. И вместо того, чтобы видеть, как расширяются наши знания, люди заявляют: всё относительно, на самом деле, мы, дескать, ничего не знаем. Вы, может, и не знаете, а человечество знает и знает всё больше и больше.

— “Диалектика, как разъяснял еще Гегель, включает в себя момент релятивизма, отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму. Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признаёт относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине”.

— Да. И пределов этому нет. Мы будем познавать всё больше и больше. Картина мира будет становиться всё более полной. И в этой картине мира абсолютное будет проявлять себя всё полнее.

— А релятивизм и подобные механицизмы, по сути, ведут к догматизму.

— Да, они берут момент, вырывают его из целого и догматически на нём стоят, не видя его движения.

— “Богданов соглашается признать за теорией денежного обращения Маркса объективную истинность только «для нашего времени», называя «догматизмом» приписывание этой теории «надысторически-объективной» истинности. Это опять путаница. Соответствия этой теории с практикой не могут изменить никакие будущие обстоятельства по той же простой причине, по которой вечна истина, что Наполеон умер 5-го мая 1821 года”.

— И вопрос в том, что эта истина является вечной для капитализма. Не будет капитализма, она станет истиной ушедшего капитализма. Эти люди не понимают, что такое исторический подход. Маркс разработал теорию капитализма, которая применима к капитализму на весь период его существования. Но какие-то моменты углубления в капитализм могут там быть. Поэтому Ленин свою книгу “Империализм как высшая стадия капитализма” назвал популярный очерк. Чтобы не противопоставлять “Капиталу” Маркса. Это не вместо “Капитала”, ничего оттуда не выбрасывается. Просто капитализм в своём развитии перешёл к той стадии, когда вместо отдельных предприятий появились монополии. И тогда меняется картина установления цен. Стоимость никуда не девается. Цены и раньше со стоимостью совпадали только иногда.

А ещё у Маркса в третьем томе говорится о цене производства. То есть тогда уже это была цена не на уровне стоимости, а предполагающая издержки производства плюс средняя прибыль. При появлении монополий появляется монопольная цена. А при социализме — плановая цена. Но раз она плановая, она уже не цена, а норматив. Производятся не товары, а непосредственно общественные продукты, они предназначены не для обмена, а для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества. Экономическая теория Маркса годится на переходный период движения к социализму после революции для тех частей экономики, которые ещё являются капиталистическими — для крестьянского хозяйства, госкапитализма, частнохозяйственного капитализма.

— Дальше Ленин приводит цитату, до чего договорился Мах: “Но и самый несообразный сон есть факт, не хуже всякого другого”.

На что Ленин отвечает, что ”справедливо, что фактом бывает не только несообразный сон, но и несообразная философия. Сомневаться в этом невозможно после знакомства с философией Эрнста Маха”.

— Человек свои сны хочет выдать за философскую теорию.

— “Идя по пути марксовой теории, мы будем приближаться к объективной истине все больше и больше (никогда не исчерпывая её); идя же по всякому другому пути, мы не можем прийти ни к чему, кроме путаницы и лжи”.

— То есть образ мира, который у нас есть, будет всё точнее и точнее. В этом участвуют все науки, а философия их увязывает, чтобы была единая картина мира.

— Третья глава, первый её параграф “Что такое материя?” Интересно здесь о том, что многие физики тогда начали говорить, что материя исчезает. Это было объявлено крахом материи и материализма в целом. Но Ленин напоминает, что “отрицание материи ими есть давным-давно известное решение теоретико-познавательных вопросов в смысле отрицания внешнего, объективного источника наших ощущений, объективной реальности, соответствующей нашим ощущениям. И наоборот, признание той философской линии, которую отрицают идеалисты и агностики, выражается определениями: материя есть то, что, действуя на наши органы чувств, производит ощущение; материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении, и т. п.”

— Думаю, на этом фрагменте стоит остановиться. Дело в том, что некоторые товарищи, полагают, что Ленин здесь даёт определение материи. Но разве у Ленина написано, что это определение материи?

— Нет.

— Нет. Иначе у нас бы в определении материи было ощущение. У нас есть определение ощущения? Нет. Как же в определении материи можно вставлять ощущения? И потом: данное нам в ощущении. А кто такие “мы”? То есть речь идёт о соотношении материи и сознания. И в этой паре есть материя и её отражение — сознание. А если говорить о том, что есть материя, определение должно быть таким, которое никак не включает в себя наши ощущения. Энгельс пишет: материя — это то, что есть. И всё. А дальше материя развивается до человека, а человек обладает познанием. И только когда материя развилась до человека, можно говорить об ощущениях. И вопрос возникает: а правильно ли мы отражаем? Этого вопроса не стояло перед моллюсками, червями и ящерами. А материя была. Поэтому вопрос об отражении материи возникает только с появлением человека и его развитием.

— Дальше Ленин показывает, как такой идеалистический подход приводит к понятию “чистый опыт”. И выходит такой итог: “слово «опыт», на котором строят свои системы махисты, давным-давно служило для прикрытия идеалистических систем и служит сейчас у Авенариуса и К° для эклектического перехода от идеалистической позиции к материализму и обратно. Различные «определения» этого понятия выражают лишь те две основные линии в философии, которые так ярко вскрыл Энгельс”.

— Опытный человек испробовал многое на собственном опыте, набил себе шишек и теперь знает многое опытным путём. Но мы не можем всё знание сводить к опыту. Опыт необходим для проверки правильности знания. А они этот опыт берут и смотрят опять отдельно от человека.

— “Итак, под словом «опыт», несомненно, может скрываться и материалистическая и идеалистическая линия в философии”. То есть это не является критерием того, что человек исповедует материализм?

— Нет, человек может этот опыт так трактовать, что ему так видится, так ему показалось. А другие делали — им по другому показалось, а третьим — по третьему. Всякий опыт связан с деятельностью человека, а не просто с мертвой природой, которую он отражает. Если вы смотрите на лужу, это ещё не опыт, а вот если вы решили лечь в эту лужу — тогда это опыт.

— Или ребёнок попрыгал по луже.

— Когда родители одевают ребёнка в резиновые сапоги в хорошую солнечную погоду, потому что он найдёт лужу и захочет в ней потоптаться — это опыт. Но этот опыт не приводит к знанию о том, что у него промокнут ноги; для этого ему надо босиком побегать летом по лужам.

— Следующий параграф ”О причинности и необходимости в природе”.

Цитата из Энгельса: “«Причина и следствие суть представления, которые имеют значение, как таковые, только в применении к данному отдельному случаю; но как только мы будем рассматривать этот отдельный случай в его общей связи со всем мировым целым, эти представления сходятся и переплетаются в представлении универсального взаимодействия, в котором причины и следствия постоянно меняются местами”.

— За этими замечаниями Энгельса незримо присутствует “Наука логики” Гегеля. Эти причинно-следственные связи могут быть очень длинными. Гегель построил цельную систему, поэтому из неё вышла цельная система диалектического материализма. А из кусочков, когда их кто-то вытаскивает из целого, ничего цельного не выйдет. Характеристика диалектики — взгляд на мир, как на целое. В этом целом идёт движение через противоречие. Если человек не видит этой картины, то будет кашеобразность.

Если бы Ленин с этим не рассчитался, партия была бы не готова к цельной единой борьбе. Поэтому без этой работы, которую Вы держите в руках, ни о какой революции нельзя было бы и говорить. И даже о подъёме революционного движения. Потому что в годы реакции одни интеллигенты побежали из партии, а некоторые другие начали придумывать всякие обходные пути марксизма. А Ленин все эти пути оборвал. Тот же Богданов стал потом прекрасным руководителем центра кровообращения. А Луначарский, который впал в идеализм и богостроительство, стал неплохим министром культуры.

— Но вот нет сейчас Ленина…

— Есть! Вот же он, есть. Вам что надо от Ленина? Если тело — сходите в Москве в Мавзолей, до 13 часов работает.

— Мне нужны современные злободневные произведения.

— На эту тему не нужны новые произведения, потому что реакция состоит в том, чтобы уйти от ленинизма назад. Более злободневных произведений нет.

— Да, но чтобы это понять, надо ж его читать!

— Надо его читать, и Гегеля. И Маркса, и Энгельса. Круг не такой уж и большой. Надо читать гениальных людей. Почему эти люди гениальные? Гений — человек, который в наибольшей степени продвинул человечество вперёд.

— Словом, читать.

— Не просто читать, а читать гениальных.

— Далее Ленин резюмирует: “Признавать необходимость природы и из нее выводить необходимость мышления есть материализм. Выводить необходимость, причинность, закономерность и пр. из мышления есть идеализм”.

— Эту философскую противоположность надо видеть. Видеть во всём. Если люди этого не видят, они не могут в этом конкретном различить глубокое и принципиальное.

— “Энгельс говорит в «Анти-Дюринге», возражая Дюрингу, выводившему единство мира из единства мышления: «Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой мошеннических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания»”.

— Обратите внимание, Маркс, Энгельс, Ленин с кем воюют?

— С недоучками.

— Вот епископ Беркли. Ленин показал, в чём его позиция, показал, что она противоположная. Зачем с ним воевать? Вы встали на другую позицию, ну и стойте. Сторонников у солипсистской теории будет немного. А вот путаники, хоть и поддерживают солипсизм, но делают вид, что она некая новая теория, современная, модная. Пустые, несерьёзные люди.

— Это маркетологи, которые продают старую модель машины под новым брендом.

— Теперь давайте посмотрим, где Маркс или Ленин поносят Гегеля? Нигде. Хотя Гегель — их прямая противоположность. Если концепцию Гегеля истолковать материалистически, в ней содержится объективная истина. Причем, в более развёрнутом виде, чем у многих материалистов-недоучек.

Для Ленина и Маркс, и Энгельс, и Гегель — это учителя. Гегель не выбрасывается. Он истолковывается материалистически. Скажем, в переписке Маркса и Энгельса они часто упоминают Гегеля в том контексте, что интересно, что бы на то или иное современное событие или понятие сказал старик Гегель? А вот Беркли в учителя уже никак не годится. Субъективный идеализм – это вообще извращение понимания соотношения человека и среды, материи.

— Следующий параграф про пространство и время, как это понимается материалистически и идеалистически. Например, приводится, до чего договорился Пуанкаре: “Пуанкаре говорит, что понятия пространства и времени относительны и что, следовательно (для нематериалистов это действительно «следовательно»), «не природа даёт (или навязывает, impose) нам их» (эти понятия), «а мы даем их природе, ибо мы находим их удобными»”.

— Неграмотно. Диалектически грамотный человек смотрит на материю, как всё время развивающуюся. Развитие идёт через борьбу противоположностей. Два момента материи: в-себе-бытие (равенство материи самой себе) и бытие-для-иного (материя не равна себе). Всё, что развивается — и равно себе, и не равно себе одновременно. Это показано в “Учении о бытии” в разделе “Определённое наличное бытие”. Их не распилишь, нет отдельного равенства и неравенства. Это два момента одного и того же.

— А им хочется распилить.

— Они просто безграмотные люди, не изучали диалектику, не читали “Науку логики”, они не стоят на уровне философской культуры высоко, хотят решать философские вопросы, а годятся лишь для распиливания брёвен. Они не добрались до того богатства, которое впитал в себя марксизм. Нет марксизма без диалектики. Не случайно Ленин писал, что нельзя вполне понять “Капитал” Маркса, особенно его первой главы, не поняв и не проштудировав всей Логики Гегеля.

— Следующий параграф “Свобода и необходимость”. Много говорят, что свобода – это осознанная необходимость и тому подобное. А тут вот сразу читаю: “Читать — читали и переписать — переписали, а что к чему, не поняли. Энгельс говорит: «Гегель первый правильно представил соотношение свободы и необходимости. Для него свобода есть познание необходимости. «Слепа необходимость, лишь поскольку она не понята». Не в воображаемой независимости от законов природы заключается свобода, а в познании этих законов и в основанной на этом знании возможности планомерно заставлять законы природы действовать для определённых целей”.

— Давайте сюда ещё приведём, что говорил Маркс. Само по себе утверждение, что свобода это осознанная необходимость — правильное утверждение про свободу, но это не определение её. Например, я сижу в тюрьме, но осознаю необходимость свободы. От одного осознания я на свободу не выйду. Так вот Маркс говорит: свобода это господство над обстоятельствами со знанием дела. Я не могу абсолютно над всеми обстоятельствами господствовать: есть законы биологии, физики и т.п. Но свобода – это именно господство над обстоятельствами. Если обстоятельства господствуют над вами, вы не свободны.

— Следующая глава “Философские идеалисты, как соратники и преемники эмпириокритицизма”. Здесь много философов упоминается. Например.

“Основная черта философии Канта есть примирение материализма с идеализмом, компромисс между тем и другим, сочетание в одной системе разнородных, противоположных философских направлений.

«Кантовская философия есть противоречие, — писал Фейербах…

Вся школа Фейербаха, Маркса и Энгельса пошла от Канта влево, к полному отрицанию всякого идеализма и всякого агностицизма. А наши махисты пошли за реакционным направлением в философии, за Махом и Авенариусом, критиковавшими Канта с юмистской и берклианской точки зрения”.

Эта глава хороша тем, что классифицирует различные философские течения.

Далее: “Куда растет эмпириокритицизм?”

“Мы видели, что философия их есть окрошка, набор противоречивых и бессвязных гносеологических положений. Мы должны посмотреть теперь, как и куда, т. е. в каком направлении растёт эта философия”.

— Это ещё мягкое определение. Окрошку хоть есть можно. А у них там бурда.

— Тут он цитирует одного ученика Маха и говорит: “И приходит этот ученик, признанный учителем, к бессмертию и к богу. Материализм, — гремит этот урядник на профессорской кафедре, то бишь: ученик «новейших позитивистов», — превращает человека в автомат”.

“«Эмпириомонизм» Богданова”. Цитата: “Физический мир называется опытом людей и объявляется, что физический опыт «выше» в цепи развития, чем психический”.

— Опытный человек, это тот, кто сделал выводы из разных своих поступков. А когда говорится об опыте вообще, он противопоставляется с одной стороны человеку, а другой — материи. И вот эти путаники хотят угнездиться где-то внутри.

— “«Дух не больше отличается от стола, света, от звука, чем эти вещи отличаются друг от друга». Тут явная неверность. Что и мысль и материя «действительны», т. е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной — значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом”.

Пятая глава “Новейшая революция в естествознании и философский идеализм” посвящена, в основном, физикам. Они тогда чудили с атомом.

“Перед нами, — говорит Пуанкаре, — «руины» старых принципов физики, «всеобщий разгром принципов»”.

Многие физики посчитали, что раз непрерывность материи куда-то уходит, то получается, что она переходит в ничто и что происходит с физикой — непонятно…

— А на самом деле переходит в другое понимание материи, более глубокое и конкретное. Физики этому способствовали, но когда они начинают философствовать, очень немногие оказываются хорошими философами. Это редкость. Например, академик Александр Данилович Александров был ректором нашего университета. Он прекрасный философ, знаток “Науки логики”, читал нам лекции о двадцати принципах диалектики у Гегеля.

— “Суть кризиса современной физики состоит в ломке старых законов и основных принципов, в отбрасывании объективной реальности вне сознания, т. е. в замене материализма идеализмом и агностицизмом. «Материя исчезла» — так можно выразить основное и типичное по отношению ко многим частным вопросам затруднение, создавшее этот кризис. На этом затруднении мы и остановимся.

Материя исчезла, — говорят нам, — желая делать отсюда гносеологические выводы. А мысль осталась? — спросим мы”.

— Диалектика решает эту проблему очень просто: материя всё время исчезает и всё время себя возрождает. Она в постоянном процессе изменения и развития. А развитие – это движение низшего к высшему, простого к сложному. Не бывает такого, чтобы материя застыла. Люди, не знающие диалектики, сторонники мертвечины в своих трудах. А с мертвечиной можно построить социализм?

— Можно только шашлык сделать.

— Нет. Надо свежее брать.

— «Г-н Леруа, — пишет Пуанкаре, — объявляет разум непоправимо бессильным лишь для того, чтобы уделить побольше места для других источников познания, для сердца, чувства, инстинкта, веры». «Я не иду до конца»: научные законы суть условности, символы, но «если научные «рецепты» имеют ценность, как правило для действия, то это потому, что в общем и целом они, как мы знаем, имеют успех…

…Вы бросили нелепые, «метафизические» претензии на познание объективной реальности; будьте же логичны и согласитесь с нами, что наука имеет только практическое значение для одной области человеческих действий, а религия имеет не менее действительное значение, чем наука, для другой области действий; отрицать теологию «символическая», махистская наука не имеет права”.

— Вот так. Разделили области. Все получают деньги и хорошо. А сколько шарлатанов сегодня! Астрологи хорошие деньги получают.

— “Такова первая причина «физического» идеализма. Реакционные поползновения порождаются самим прогрессом науки. Крупный успех естествознания, приближение к таким однородным и простым элементам материи, законы движения которых допускают математическую обработку, порождает забвение материи математиками”.

— Сейчас таких математиков уже не много. Прежде всего, благодаря таким людям, как Александров. Блестящий математик, да ещё и диалектик.

— ”Другая причина, породившая «физический» идеализм, это – принцип релятивизма, относительности нашего знания, принцип, который с особенной силой навязывается физикам в период крутой ломки старых теорий и который при незнании диалектики неминуемо ведёт к идеализму.

Все старые истины физики, вплоть до считавшихся бесспорными и незыблемыми, оказываются относительными истинами, значит никакой объективной истины, не зависящей от человечества, быть не может“.

Глава шестая “Эмпириокритицизм и исторический материализм”.

“Ученик предпринимает войну с метафизикой в политической экономии. Война эта направлена против самых различных школ в политической экономии, но нас интересует исключительно характер эмпириокритической аргументации против школы Маркса и Энгельса”. Тут речь про ученика Авенариуса. И далее Ленин рассматривает разные доводы. Я процитирую шестой.

“Шестой «довод»: высмеивание «объективной» истины. Блей сразу почуял, и почуял совершенно справедливо, что исторический материализм и все экономическое учение Маркса насквозь пропитаны признанием объективной истины. И Блей правильно выразил тенденции доктрины Маха и Авенариуса, когда он «с порога», что называется, отверг марксизм именно за идею объективной истины, когда он сразу объявил, что ничего, кроме «субъективных» взглядов Маркса, на деле за учением марксизма не скрывается”.

То есть обвинения материалистов в идеализме.

“Беспредельное тупоумие мещанина, самодовольно размазывающего самый истасканный хлам под прикрытием «новой», «эмпириокритической» систематизации и терминологии, – вот к чему сводятся социологические экскурсии Блея, Петцольдта, Маха. Претенциозный костюм словесных вывертов, вымученные ухищрения силлогистики, утонченная схоластика…”

И договорились они до того, что “общественное бытие и общественное сознание, в точном смысле этих слов, тождественны”. Это Богданов говорит.

— Любой диалектик ответил бы, что раз они тождественны, значит, они различны. Потому что тождество — это тождество различного. Конечно, бытие и сознание тождественны в том смысле, что общественное сознание отражает общественное бытие. И правильно отражает. Это один момент. А второй момент — они различны. Тождество в диалектике понимается только как тождество различного. Это не совпадение, не просто равенство без неравенства, а такое равенство, которое вместе с неравенством. Выбраться из этих дебрей без диалектики невозможно.

Даже если вы пишете математическое тождество 5=5. Посмотрите внимательно: одна пятерка слева, а другая справа. И как бы вы не рисовали эти пятёрки, они не только имеют разное расположение, но и начертание, как бы вы ни старались, в точности никогда не совпадёт. А если вы перейдёте на молекулярный уровень и подсчитаете число молекул каждой пятёрки, то будет бешеное различие!

В диалектике ещё приводят пример с Лейбницем. Он подрабатывал при дворе и показывал, что все листья на деревьях разные. Придворные дамы пошли смотреть и очень удивлялись, что не могли найти двух листиков, которые абсолютно бы совпадали. А с другой стороны листья дуба — все являются листьями дуба, а не листьями берёзы. Не бывает тождества без различия, а различия без тождества. Если люди не изучили это, то бродят в кустах, полагая, что зашли в глубокий сосновый бор.

— Мне в голову пришла мысль. Можно становиться не только на плечи гигантов-материалистов, но и на плечи идеалистов. Их тоже можно использовать.

— Конечно, ведь есть тождество материализма и идеализма. Не как принципов, а как конкретных учений. Когда мы начнём разбирать 29 том, там Ленин говорит, что Гегель больший материалист, чем многие материалисты. Умный идеалист лучше глупого материалиста. Потому что умный идеалист познал материю глубже, но называет это идеей. А тот, кто плохо познал материю, называет это материей, но говорит про неё чушь. Он не познал материи в движении, в развитии. Поэтому такой материалист плохой, никчёмный.

— В заключении Ленин пишет, что нужно с четырёх точек зрения подходить к оценке эмпириокритицизма. И в финале приводит слова Чернышевского: “Вот это замечательное рассуждение Н. Г. Чернышевского в 1888 году: “Те натуралисты, которые воображают себя строителями всеобъемлющих теорий, на самом деле остаются учениками, и обыкновенно слабыми учениками, старинных мыслителей, создавших метафизические системы, и обыкновенно мыслителей, системы которых уже были разрушены отчасти Шеллингом и окончательно Гегелем…”

И далее: “Чернышевский – единственный действительно великий русский писатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного философского материализма и отбросить жалкий вздор неокантианцев, позитивистов, махистов и прочих путаников. Но Чернышевский не сумел, вернее: не мог, в силу отсталости русской жизни, подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса”.

— Да. Но он к нему подошёл.

— Сразу потянуло почитать Чернышевского.

— А как он хорошо говорил про права человека: каждый может есть на золотом блюде, если оно у него есть. Так и сейчас: у вас есть право на жильё? Есть. А жильё есть? Нет. БОМЖ, который греется у трубы, давно потерял всё, паспорта нет, ничего нет, а право — есть!

— Как назовём этот выпуск, Михаил Васильевич?

— “Научная основа прогрессивной позиции”.

— Принимается.

— Это научная основа. Кроме научной основы надо иметь и политические взгляды. Но в научной основе должен быть диалектический материализм. То есть, чтобы стоять на прогрессивной позиции, надо изучить том 18 Полного собрания сочинений Ленина. Разобраться в этом. Это важно и актуально, потому что путаников становится всё больше. Нельзя запретить философам или экономистам врать. А простые люди им доверяют, полагая их грамотными, образованными. Но основой прогресса могут служить только диалектический и исторический материализм. Диалектический подчёркивает всё в целом, а исторический — всё, что связано с деятельностью человека. Если же вы не освоили то, что есть в этом 18 томе, то быть прогрессивным человеком сегодня вы не сможете.

— Да.

— А освоить не так уж и сложно. Вы же вот освоили?

— Пока получается.

— Вот и хорошо.

— Спасибо, Михаил Васильевич.

— Спасибо, товарищи, до свидания!

P.S.
М.В. Попов:
Хочу обратиться к читателям с просьбой поучаствовать в пропаганде. Потому что пропаганда заключается не в только том, чтобы сделать видео или написать текст, но и в том, чтобы расширить охват аудитории. Эти знания нужны не тому, кто их излагает, а тем, кого обманывают на каждом шагу. Вы можете перепостить и рекомендовать эти материалы, чтобы люди разместили их на других ресурсах. Надо чтобы то, что приносит пользу людям, было распространено как можно шире. Надеемся, что вы в этом окажете помощь всему народу.